Ваш браузер устарел. Рекомендуем обновить его до последней версии.

 

Проба пера: Проект "CWS-подростки"

Опубликовано 24.12.2017

Проект "CWS-подростки" знакомит наших читателей с лучшими работами выпускников очного курса Creative Writing School (мастерская для старших подростков Олега Швеца).

Сегодня мы вам предлагаем вам ознакомиться с настоящей скандинавской историей "Лето в Норвегии" Елизаветы Хереш.

Лето в Норвегии

Хереш Елизавета

Лето в Норвегии – короткое, теплое. Со Скандинавских гор веет ночной прохладой. Озера – овальные зеркала. А речки, юркие и живые, бегут в зелени фьордов.

Недалеко от западного побережья Норвегии есть множество островов, и почти на каждом из них мостятся деревни, которые заканчиваются портом и маяком, похожим на старое пыльное стекло в трещинках.

Четель вырос в Гравдали. У него не было отца, зато было три младших сестры. Четелю в сентябре исполнялось четырнадцать, его нос облезал на солнце. Глаза его, похожие на поверхность озера Смоватнет, где он однажды утопил новые ботинки, слезились.

А Ульвар жил с родителями в центре Осло, на улице Штранден и уже пятый год учился играть на скрипке. Он любил читать книги об арктических исследователях и в жизни не выезжал за город. Поэтому, когда на пятнадцатый день рождения отец подарил ему спортивный велосипед с семью скоростями, мама совершенно не обрадовалась:

− Ты бы ему еще подарил снегоход или собачью упряжку! – говорила она.

От собачьей упряжки бы Ульвар тоже не отказался.

И если бы не бронхиальная астма, и не совет врача о прогулках на свежем воздухе, и не родственница тетя Ханна из Бергена (настолько дальняя, что мама так и не вспомнила, на чей свадьбе они встретились), велосипед Ульвара так бы и остался лежать нетронутым.

В ночь перед отъездом к тете Ханне Ульвар не спал до утра. У кровати стоял отцовский чемодан с блестящей застежкой, который в свете уличного фонаря отбрасывал огромную тень. Розовое небо норвежских белых ночей съедало звезды. Ульвар дождался, пока побледнеет и исчезнет Кассиопея и встал с кровати. В Осло началось утро.

На вокзале пахло мокрыми газетами. Ульвар то и дело проверял, не выпал ли билет на поезд из кармана рубашки. Отец был в хорошем настроении и велел матери не плакать.  Она не выдержала, и как только Ульвар зашел в вагон, полезла за платком.

Чудно было ехать по долинам, не похожим на картинки из географических атласов, необъятным, безлюдным. Отец дремал на верхней полке. Сложенный велосипед позвякивал на поворотах. Несколько раз они проносились мимо водопадов, и на окне оставалась молочная пена.

В тумане виднелись очертания гор Ютунхеймана, похожие на профили американских президентов. Пока поезд ехал через нос Томаса Джефферсона, Ульвар достал фонарик и осветил  десяток рыжих длинных сталактитов за окном.

Берген показался Ульвару мрачным. Тучи над городом были похожи на грязную вату. У станции спали бродячие собаки. На скамейке сидела девушка и курила тонкую сигарету. Поезд тронулся, она подняла глаза и подмигнула Ульвару.

Он решил никому не рассказывать, что девушка курила. На окраине Бергена вместо панельных зданий стояли деревянные домики. Поезд выехал из города, и Ульвар заметил, как ветер смахнул с подоконника одного дома мужскую шляпу. Потом Ульвар увидел коров. "Счастливые,  − подумал он.  − Им точно не приходится заниматься скрипкой каждый день и ходить в школу на каникулах, чтобы исправить тройку по норвежскому".

− На следующей выходим,  − сказал отец.

Указатель "Гравдаль" сменился табличкой еще бледнее: "Ольсвик". На перроне стояла одна тетя Ханна в белом платье. Она белела среди вокзала, который пустовал в это сонное воскресенье. В Ольсвик уже давно никто не приезжал. От свежего воздуха и запаха скошенной травы у Ульвара закружилась голова и перехватило дыхание.

Поэтому, когда они подошли к тете Ханне, он растерялся и не поцеловал ее, как следовало сделать. Ульвар пожал ей руку, как пожимал одноклассникам и соседу Йенсену при встречах на лестничной клетке. Тетя Ханна холодно посмотрела на Ульвара, отдернула руку и с непониманием взглянула на отца.

Ханна, ты его воспитай, уж пожалуйста,  − глаза отца в паутине морщинок смеялись.

Тетя Ханна серьезно кивнула. Из-за веса длинных, почти белых волос она слегка поднимала подбородок, и вид ее становился высокомерным. Она приобняла сухими руками Ульвара. Недовольно взглянула на велосипед, но ничего не сказала.

Тетя Ханна шла впереди, высокая и молчаливая.

Два ее сына уже выросли, младший уехал учиться в Тромсё, а старший – в Стокгольм на факультет фундаментальной математики. Старшего сына звали Ларс, Ульвар виделся с ним в прошлом году. Тогда Ларс отращивал бесцветную челку и мечтал стать скрипачом. Он обещал тете Ханне поступить в Венскую Академию Музыки и взять мать с собой. Через месяц, по пути в консерваторию, где принимали вступительные экзамены, Ларс попал в аварию. Из-за того, что во вторую неделю декабря выпала месячная норма снега, снегоочистительные машины не успевали расчищать дороги.

− Сыновья всегда уходят,  − сказала тетя Ханна и поправила пояс на платье. – Уходят к другим женщинам и уезжают в другие города.

Ульвар, хоть и не был сыном тети Ханны, почувствовал себя в чем-то виноватым. Родственники сравнивали его с Ларсом из-за скрипки и цвета волос.

Деревня стояла маленькой и тихой, спящей в объятиях Семи гор Бергена. Улицы будто сошли с рождественских акварельных открыток. У морского порта пахло рыбой и корабельными канатами. На деревянных столиках у причала чернел пепел от сигарет.

Отец уезжал вечерним кораблем, хотя обещал остаться на ночь. Тетя Ханна сказала, что в ее время мальчики возраста Ульвара уже таскали мешки с углем для паровозов или дробили камни в шахтах, а отцу стоит приехать в Осло до шторма, иначе придется ждать пятницы. Тетя Ханна говорила кратко и по делу, поэтому с ней не спорили.

Ульвар до последнего стоял на причале и смотрел за кильватерным следом, пока горизонт не утопил солнце. Земля остывала, и он снял ботинки. Потом повернулся и пошел к дому, споткнулся о кусты брусники. Щеки горели из-за тоски по отцу и незнакомой ранее свободы.

Ночь в Ольсвике была тихой – слышался только далекий гул воды – и звездной. Небо будто засеяли жидкими камнями, которые дрожали при каждом порыве ветра. Тетя Ханна не разрешила Ульвару ночевать на траве в саду, поэтому он вытащил кровать на балкон и долго смотрел на небо, пока не нашел Змееносца, Скорпиона и Геркулеса. Волнующим было спать под блестящими звездами. Ульвару подумалось, что яркая звезда Денеб в созвездии Лебедя наблюдает за ним и оберегает. У веранды стоял велосипед и казался в лунном свете серебристым.

Утром тетя Ханна уезжала в город.

− Дома в семь, − и бросила на стол сорок смятых крон. – Купи муки.

На этом воспитание ее закончилось.

 

***

Четель работал в мясной лавке после учебы. Так он помогал семейному ремеслу. Нож-секач выглядел смешно и нелепо в его худых руках, кровь с фартука пачкала одежду. Холодная вода уже не отстирывала пятна с заношенных рубашек. Прачечной в Гравдали не было, приходилось ходить в Ольсвик.

Две затерянные во фьордах деревни связывала горная тропа. Дальше – камни и холодная, блестящая кромка воды. После купания в озере ботинки совсем расклеились, цвета на них размылись и смешались в одну ледяную голубизну.

 

***

Седьмая скорость велосипеда – спортивная, для горных дорог – ждала своего часа недолго. Солнце еще стояло высоко, когда Ульвар выехал из деревни. В тишине слышался только велосипедный звонок, который можно было и не использовать – велосипедистов в Ольсвике не было. Не было и людей – город будто вымер, испарился под летним солнцем и высох от старости. Недвижимые горы были похожи на громадную рептилию с зубчатым хвостом, которая заснула с открытой пастью.

Старый покосившийся забор с белым налетом соли заканчивался на середине дороги. Седой можжевельник, как высохшая чешуя рыбы, свисал с обрыва серебряными клочьями. Хна на камнях высохла в виде бурых рисунков. В спицах отражались солнечные пятна, и пахло простором.

 

***

Четель редко гулял по горной тропе между деревнями.

Красота фьордов и заливов не увлекала его: дома Четеля ждали три маленькие сестры и мама. Он, как и любой житель, выросший среди природы, не обращал на нее должного внимания и спешным осторожным шагом шел вдоль влажной из-за морских брызг скалы.

 

*** 

В конце горной тропы скорость дала осечку. Велосипед громко щелкнул, остановился, его повело вправо. Ульвар только успел соскочить с седла, как велосипед свалился с обрыва и зазвенел о круглые серые камни. Через секунды послышался всплеск воды.

− Ты что тут делаешь?

Ульвар обернулся и увидел незнакомого мальчика в грязной рубашке и джинсах.

− Я тут гуляю,  − ответил Ульвар и отвел взгляд, чтобы не заплакать. Велосипед был совсем новым.

− Ты что тут делаешь? – повторил мальчик и нахмурился. – Тут вообще-то гулять нельзя.

− Почему ты тогда тут гуляешь?

− Хочу и гуляю, − зрачки мальчика, казалось, выцветали от яркого света. – И вообще, ты знаешь, что параллельные миры связаны между собою червоточинами?

− Что? – Ульвара в воскресной школе учили, что отвечать вопросом на вопрос – невежливо.

− Червоточина, иначе – кротовая нора. Она соединяет отдаленные точки во вселенной, а может соединять и точки разных вселенных. Это как получится.

Ульвар посмотрел на рукава рубашки мальчика в пятнах крови, которая засохла уже давно и заметил, что у них одинаковые  клетчатые рубашки, только та из-за грязи кажется темнее. Они спускались к воде долго, пока не наткнулись на большой плоский камень, похожий на застывшую рыбу. Под ним тяжело плескалась вода. Мальчик снял рубашку, положил на серую гальку. Ульвар повторил за ним, и увидел на его руках два больших симметричных шрама.

− Ножом задел,  − отмахнулся мальчик. – Миров этих бесконечное множество. Различия могут быть совершенно незаметными  − попадешь в другой мир и даже не заметишь. Например,  − кивнул он на одежду, которая высыхала на гальке. – Тут у нас одинаковые синие рубашки. А в другом мире – одинаковые черные. И так со всем. Этих различий бывает очень много, но только с червоточинами мы попадем из одного мира в другой.

 − И много их, червоточин? – от соленой воды больно щипало руки.

 − Бесконечное множество, их нужно просто уметь находить. – мальчик растянулся на камне и прикрыл глаза с белесыми ресницами. – Я вообще Четель.

И Ульвар подумал, что, может, даже здорово, что в их вселенной у них одинаковые синие рубашки, а не черные.

И даже если этих миров бесконечное множество, то этот мир – две рубашки с высохшей морской солью на закатанных рукавах и две тощие фигурки на нагретом широком камне – самый лучший.

 

 

Читать также по теме

Дарья Ермолина "Жаворонки"

Александра Смирнова "Синеволосая травница"  

Софья Сербиненко "Диван" 

Софья Филатова  "Место, где бы я хотела жить" 

Анастасия Заритовская  "В хорошей компании" 

Александра Савичева  "Праздник" 

Владимир Корякин ""Обыкновенный понедельник" 

Екатерина Косых "Переезд" 

Мария Морозова "Разноцветное" 

Елена Белоусова "Ведьмасенс"        

 

 

Политика cookie

Этот сайт использует файлы cookie для хранения данных на вашем компьютере.

Вы согласны?